Хаято Мацумото приехал на Парадельфийские игры, чтобы провести мастер-классы, презентовать свой фильм, но и не забыл заехать в гости к нам, в Журавейник, где мы с ним отлично провели время.
О себе
— Я родился в Казахстане, в Алма-Ате. Так получилось, что я рано стал самостоятельно жить. Жил с 13 лет на 
Южном Урале в Курганской области. Потом я учился в Свердловске в институте. Работал я в Казахстане. Во времена Советского Союза я был педагогом. Когда профессиональное техническое образование развалилось в конце 80-х, я устроился в милицию. Создался государственный следственный комитет, я был начальником отдела по раскрытию и расследованию особо тяжких преступлений. Это были лихие 90-е, убийства разбойные нападения, бандитизм. Уехал я довольно поздно. Японское правительство в 90-х годах создало программу для оказания помощи японцам, которые живут за границей и открыли в Алма- ате своё посольство. Тогда за счёт правительства Японии мы раз в год ездили отдыхать в Японию. Меня в принципе позвали работать в полицию, но так получилось, что я поздно приехал и в полицию мне не удалось попасть.
О фото
Фотографирую я с детства, с 12 лет. В 90-е годы я фотографировал очень мало, надо было выживать. В 90-е, когда в Японию приезжали, в Казахстане денег не было, мы сидели 8 месяцев без зарплаты, потом с электроэнергией проблемы были, прекратили поставку газа. Мы приезжали в Японию и видели, что в Токио всё светится, думали, проводок бы к нам один кинуть, чтобы у нас тоже была электроэнергия.
О японцах и наших
— Буквально вчера мы ехали на машине, я обратил внимание на пыль, грязь. По сравнению с Японией очень грязно, зато всё настоящее. В Японии люди закрытые и не открываются. Они не любят говорить о себе, какие они есть. Они не любят откровенно смеяться или плакать. Не принято плакать на людях, принято плохие новости сообщать друг другу с улыбкой на лице, потому что считается, что ты своими новостями не должен людям причинить плохое. Если даже ты сообщаешь, что у тебя кто — то умер, то ты не должен при этом плакать. Ты и так говоришь плохое человеку, а если ты ещё будешь плакать, ему ещё тяжелее будет. Получается, что японцы в себе всё держат. Но с японцами легче выстраивать деловые отношения, честно. Я занимался одно время бизнесом и хорошо знаю, конечно, российский менталитет. С Россией мне было тяжелее работать. В Японии законы работают, люди боятся нарушать закон. А в России надо всегда личный контакт налаживать, надо уметь договориться, надо заручиться поддержкой, а в бизнесе это очень плохо. Но в общении бытовом с Россией интереснее и веселее.
О гражданстве
— Я сохранил гражданство казахское. Я могу взять японское, но мне удобнее казахское. Находясь в Японии, мне легко получать любые визы. Я много путешествую, у меня есть канадская виза, американская, израильская. Смотрят, что живёшь в Японии, поэтому визу очень легко получаешь.
О патриотизме
— В Японии вопрос патриотизма вообще не обсуждается. Слишком много было всего в истории Японии. Мой дедушка был военным, он воевал в Китае с 1930 года. Я его спросил, как вы поехали в Китай, а он сказал, что всё происходило, как праздник, они считали, что несли цивилизацию. Были силы антикоммунистические, которые поддерживала Япония, а был коммунистический Китай. Я стал пацифистом в Японии. Не люблю оружие, не хочу чтобы мои дети служили, но, конечно, если на Японию кто-то нападет, я буду воевать за Японию, потому что благодаря этой стране я вырастил своих детей. Япония — это страна пацифистов. Молодёжь не думает о политике. Там нет уроков НВП. В Японии дети даже не знают, что такое оружие. Я как-то привозил дочку в Казахстан, там дочка моего товарища играла с моей. Дочь товарища сказала,что вот этого убили, в моя спрашивает, что такое «убили». Я ей объясняю, а она не понимает, как могут убивать. Ей уже лет 6, а она не знает что такое убийство. Сейчас мне чувство патриотизма даже незнакомо. Но в 80-х я стремился воевать в Афганистане, но меня, к счастью, не приняли в армию, то есть было время, когда я был патриотом.
Про жизненный опыт
— У меня просто свой жизненный опыт. Когда я служил, к сожалению, в 90-е годы всё ломалось и многое происходило не в лучшую сторону. Мы видели откровенные предательства среди своих друзей и коллег. Тогда мы поняли, что доверять никому нельзя. Когда я начинал ещё более-менее хорошо было, потом сложнее стало работать, у нас реально не хватало патронов. Мы задерживаем наконец кого-то, закрываем, а прокурор берёт взятку и отпускает, или кто-то сдаёт информацию, продаёт. Мы готовим операцию, а они уже сбежали. Сейчас у меня меняется отношение к жизни, но всё равно тяжелее потом разочароваться в человеке. Это моё личное мнение, за которое меня друзья критикуют, что так нельзя, но так получилось.
О хороших людях
— Я стараюсь быть хорошим. Когда я женился, сказал жене, что если она со мной продержится 10 лет, то я ей памятник поставлю. На следующий год у нас серебряная свадьба, жена говорит, что я ей уже 2 с половиной памятника должен. Характер у меня на самом деле тяжелый. Я не думаю, что есть идеально хорошие люди, главное — понимать свои недостатки и бороться с ними. Если ты их знаешь и ничего не делаешь или, не дай Бог, их не замечаешь, то это уже плохо. Я не сдержанный, я могу взорваться, но сейчас я взрываюсь по-японски. По-японски взорваться — это закрыться. Я не разговариваем, нужно уединение, беру фотоаппарат, иду в горы, там делаю всякие пейзажи. Я тяжело прощаю. Я не говорю, что это хорошо, это плохо, наверное, но есть пара человек, которых я так и не простил в своей жизни.
Тимофей Замеров