2003 год. Ноябрь — декабрь, никто сейчас уж точно и не помнит. Главная дорога вдоль всех улиц, укрытая снегом, как будто пуховым одеялом, переливается в лучах предновогоднего солнца. Над огородом, где жили мои, теперь уже, бабушка и дедушка повисла лёгкая, словно мамин поцелуй на ночь, тишина. Не слышно ни звука, проезжающей мимо машины, не карканье ворчливых ворон, ни шагов человека.
Хотя.. нет. Кто-то всё таки нарушил тишину. Шаги, крехтение, беззаботный смех и что то вроде:»Тяф!!» или «Гав!!» Дядя Лёша, а тогда ещё 22-летний Фикус забегает в дом со словами: «Вот!! Держите!». Бабушка и дедушка замерли от удивления. На руках Лёши, укутанные в летнее одеяло, сидели 2 щенка. Почти одинаковых. У обоих карие, словно Юпитер, глаза, у обоих чёрно — белый окрас. Только вот один был худощавым и злым, а вот второй был смешной, весёлой шаньгой. Шаньгу бабушка и дедушка взяли к себе и назвали его Рексом. Теперь к этому нелепому щенку все относились серьезно. Больше всего с ним подружилась маленькая Женя — я, недавно появившаяся на свет в этой семье. Он был моим первым другом.
Теперь у каждого члена семьи появилась некая традиция. Только зайдя на участок все сломя голову бежали, что бы поздороваться с Рексом. «Как дела? Да, у меня тоже ничего!» — эти фразы звучали всегда . Мы с ним росли вместе. Он видел мои первые шаги, слышал первые слова, вместе со мной радовался подарку на Новый год.
Это был чересчур добрый и ласковый пёс. Подойди любой он не начнет рычать и кусаться, наоборот он начнет играть с тобой. Рекс видел и боль и радость, и смех и слёзы. К нему можно было подойти в слезах, а он сядет перед тобой и что-то протяфкает, мол, ну давай рассказывай. На душе сразу становилось легче, вроде пёс, вроде не понимает человеческого, но какой взгляд. В этом взгляде можно было увидеть всё: поддержку, неравнодушие, влюбленность. Рекс видел, все мои косяки, он видел, как я училась кататься на велике, а значит и все мои ссадины. Он видел, как я расстраивалась из-за первой двойки или как я, наоборот радовалась, что получила много пятёрок.
Шло время и из неуклюжего щенка вырос огромный, серьезный пёс. Теперь на всё он смотрел взглядом дедушки — учёного. И зимой и летом, когда вся детвора съезжались к бабушке и дедушке Рекс наблюдал за ними, высунув голову из будки и сложив перед собой лапки — одна на другую,чтобы ничего опасного не случилось — зимой, когда все катались на горках, а летом, когда все устраивали обливания.
В этом году Рексу, как и мне исполнилось 15. Его одолела старость. Теперь он действительно был похож на дедушку, который смотрит на тебя как — то иначе, который оценивает твои успехи как-то иначе, как человек, проживший всю жизнь и смотрящий на всё по-другому, с высоты своего возраста. Неизменно осталось одно, он никогда не показывал свою боль, грусть. Когда лапы его перестали слушаться и когда я приезжала повидаться с ним, он пытался вставать, бегать, мол «Смотри, я ещё ничего. Я ещё и бегать умею и прыгать.»
Теперь у каждого члена семьи появилась некая традиция. Только зайдя на участок все сломя голову бежали, что бы поздороваться с Рексом. «Как дела? Да, у меня тоже ничего!» — эти фразы звучали всегда . Мы с ним росли вместе. Он видел мои первые шаги, слышал первые слова, вместе со мной радовался подарку на Новый год.
Это был чересчур добрый и ласковый пёс. Подойди любой он не начнет рычать и кусаться, наоборот он начнет играть с тобой. Рекс видел и боль и радость, и смех и слёзы. К нему можно было подойти в слезах, а он сядет перед тобой и что-то протяфкает, мол, ну давай рассказывай. На душе сразу становилось легче, вроде пёс, вроде не понимает человеческого, но какой взгляд. В этом взгляде можно было увидеть всё: поддержку, неравнодушие, влюбленность. Рекс видел, все мои косяки, он видел, как я училась кататься на велике, а значит и все мои ссадины. Он видел, как я расстраивалась из-за первой двойки или как я, наоборот радовалась, что получила много пятёрок.
Шло время и из неуклюжего щенка вырос огромный, серьезный пёс. Теперь на всё он смотрел взглядом дедушки — учёного. И зимой и летом, когда вся детвора съезжались к бабушке и дедушке Рекс наблюдал за ними, высунув голову из будки и сложив перед собой лапки — одна на другую,чтобы ничего опасного не случилось — зимой, когда все катались на горках, а летом, когда все устраивали обливания.
В этом году Рексу, как и мне исполнилось 15. Его одолела старость. Теперь он действительно был похож на дедушку, который смотрит на тебя как — то иначе, который оценивает твои успехи как-то иначе, как человек, проживший всю жизнь и смотрящий на всё по-другому, с высоты своего возраста. Неизменно осталось одно, он никогда не показывал свою боль, грусть. Когда лапы его перестали слушаться и когда я приезжала повидаться с ним, он пытался вставать, бегать, мол «Смотри, я ещё ничего. Я ещё и бегать умею и прыгать.»
Он видел мои слёзы. В тот вечер мы с ним долго разговаривали, я читала ему стихи, рассказывала, как дела в школе, что нового. Я случайно заикнулась о том, как мне будет без него больно. Тогда, как будто, чувствоваший не только свою, но и мою боль он укутался в мою шею, обнял меня, как всегда обнимал при каждой встречи. В этот момент мне казалось, что время остановилось, Земля перестала крутится, да и весь мир перестал существовать. Нам снова было по пять и я снова упала с велосипеда.
За время, когда он был с нами все мы, наверное стали добрее. Все мы научились радоваться первым лучиками солнца, радоваться первому, после зимы, дождю. Мы научились дожить тем, что у нас есть и не сдаваться при первой же неудачной попытке.
12/2003 — 02/12/2003
За время, когда он был с нами все мы, наверное стали добрее. Все мы научились радоваться первым лучиками солнца, радоваться первому, после зимы, дождю. Мы научились дожить тем, что у нас есть и не сдаваться при первой же неудачной попытке.
12/2003 — 02/12/2003
Женя Кузьмина